ПОВЕСТЬ
Тайна старинного графского дома
Глава 6
- Давай теперь поговорим о доме. Вот где нужно было искать с самого начала. – Сказал Тима, когда мы перешли к свежесваренному кофе. – Всю историю. Расскажи все, что ты знаешь о нем и о том, кто его построил.
- Я точно не знаю, в каких это было годах, то ли в последних девятнадцатого века, то ли в первых двадцатого. На Кавказ, из столицы, приезжает опальный граф. С ним его жена и их прислуга. Детей, насколько я знаю, у графа не было. Фамилия графа Телецкий, это совершенно точно. Этот особняк здесь все знают и всегда знали, именно как особняк Телецкого. Но люди много чего рассказывают. Одни, что граф приехал заниматься разведением елей и выведением новых сортов хвойных деревьев. Другие, что граф сбежал от кредиторов, так как проиграл все имущество и задолжал громадные суммы в Москве. Но люди всегда много чего говорят. На самом деле, граф был ссыльным. Царь сослал его на Кавказ. Об этом говорят многие историки, ссылаясь на факты. Например, указывают, что при себе граф имел охранную царскую грамоту, в которой было сказано, что предъявитель ее, граф Телецкий, может жить где угодно в пределах Терской губернии. А высшие губернские чины, должны ему помогать и оказывать всяческое содействие. Притом, о нем запрещалось писать в донесениях царю и упоминать в любой другой форме. Но предписывалось написать рапорт, в случае смерти графа.
- Вот как? И что ты сам думаешь, об этом документе?
- Думаю, царь очень любил графа. Но тот вытворил нечто непростительное, за что был наказан. Царь просто выгнал его из Москвы и запретил о нем писать, чтобы не вспоминать. И только оповестить его в случае смерти любимца.
- Понятно. Давай дальше.
- Граф выбрал наиболее удаленное и уединенное место, для жизни. А именно вот это. И сейчас мы с тобой очень далеко от людей, а сто лет назад эти места были невообразимой глухоманью. Граф, судя по всему, был невообразимо богат, раз мог позволить себе построить здесь дом. Это сейчас, благодаря советской турбазе, здесь есть какая никакая, но дорога. И современные поселки намного ближе. А тогда места на таких высотах кавказских гор, были, фактически, даже не землей. Например, среди местных народов, исторически, эти земли были ничьи, просто пограничье, как бы, нейтральная зона. Слишком высоко и неудобно, для жизни. Там, ниже, в сторону севера, жили балкарцы. Туда, в сторону юга – сваны. Построить здесь особняк, да еще такой великолепный, мог только сказочно богатый человек.
Граф, изначально приехал в Константиногорскую крепость, где прожил некоторое, но непродолжительное время. Он посещал дом генерал-губернатора во Владикавказе, бывал в Кисловодске. И, видимо, в это же время, подбирал будущее место для жизни. Потому что вскоре здесь началось строительство. Мастера, нанятые в Пятигорске и Владикавказе, собрались здесь. Лучшие каменщики того времени. Это даже не нужно нигде читать, достаточно посмотреть на их работу. Притом, например, в главном холле, внутренняя отделка стен из светлого каспийского ракушечника. Такой могли сюда привезти только из одного места – города Дербента. Это больше пятисот километров. Через все земли кавказских народов. А наружная отделка главного входа и колоннада, из травертина. Это камень, образующийся от отложения минеральных солей в таких местах, где бьют источники нарзана. Камень уникальный, технология добычи сложная, а запасы ограничены. От этого весьма дорогой. Его сюда могли привезти только из Пятигорска или Кисловодска, в других местах его вообще никогда не добывали. Плюс дорогая транспортировка.
В наши дни травертин вообще не добывают, давно доказан невосполнимый вред природе. Но тогда об этом еще не знали. Я рассказываю все это так подробно, чтобы сложилось правильное впечатление о состоянии графа и его личности.
- Да, рассказывай как можно подробнее. Важно абсолютно все.
- Ну так вот, построив этот дом, граф с домочадцами переехал сюда и стал вести затворнический образ жизни. Вокруг дома разбил питомник, вот он. Ты наверняка не обратил внимания, но здесь, особенно вокруг дома, большинство деревьев ценных пород. Вот канадская голубая ель. Вон кедр. Вон там, видишь, высокие? Это корабельные сосны. И северные ягоды. Вообще считается, что местные голубика, брусника, ежевика, сейчас произрастающие повсеместно в горах Кавказа, получили распространение именно из питомника графа. Это косвенно подтверждается и тем, что ни в исторической кухне, ни в культуре местных народов этих ягод нет. Как нет и их упоминания.
Ну так вот. Граф жил здесь, гостей практически не принимал, за редким исключением. Сам на светские рауты не выезжал и никаких отношений с лицами своего круга не поддерживал. Бродил по своему заповеднику, где его часто встречал его ближайший сосед, лесничий. Чья хижина стояла примерно там, где располагается современный поселок Эльбрус. Лесничий в своих записях, в оставшихся дневниках, отзывается о Телецком весьма уважительно. Упоминает простоту этого человека и полное пренебрежение титулами. Встречаясь с лесничим на участке, он любил подолгу поговорить с ним, обсудить природу заповедника и интересную историю края. Также упоминает лесничий о щедрости и меценатстве графа, помогавшего многим простым жителям окрестных аулов. Самого лесничего, граф также, не оставил своей щедростью и участием.
Графиня, также как и граф, вела не менее уединенный образ жизни. Даже, пожалуй, более уединенный. О ней вообще больше никаких упоминаний нет. У лесничего в дневниках нет ни одной строчки о встрече с ней, и вообще ее упоминания.
Вот так уединенно, даже нелюдимо, жили на Кавказе Телецкие, но, прожили они здесь совсем недолго, не дольше нескольких лет. Еще задолго до октябрьской революции они эмигрировали в Европу, избежав печальной участи многих местных представителей сословий. В один пасмурный осенний день, к лесничему в сторожку постучали. Это был личный слуга и доверенное лицо графа. Он передал лесничему ключи от дома на хранение, но предупредил, что за ними никто не вернется. Всем, кто будет спрашивать Телецких, велел кланяться и отвечать, что они навсегда уехали в Европу.
Я замолчал, глядя на графский дом, и возвращаясь в наше время. Сейчас дом уже не казался мрачным, подсвеченный солнечным светом, светлый травертин главного входа, играл веселыми красками.
- Занятная история. Очень занятная. – Проговорил задумчиво Тима. - Теперь, остается выяснить, где именно в нем прячется его обитательница. Или, вернее, где расположен вход в ее тайник.
- Тайник?
- Да, мы во всем ошибались. Помнишь тот скрежет камней ночью? Сначала я не придал ему должного значения, а потом мне показалось, что это звук говорит о том, что девушка покидает дом с другой стороны, используя приставную лестницу, убирая за собой которую и издает этот звук. Теперь все понятно. В старинном особняке явно есть тайник. Построенный вместе с домом. Притом так искусно, что его невозможно обнаружить, не зная точно, где он и как он открывается. Это наверняка каменная дверь, отодвигаемая часть стены. Поэтому ты и искал несколько раз и не нашел даже места, где можно спрятаться.
Нам надо найти этот тайник.
- Ты хочешь найти, куда прячется эта нежить и зайти туда?
- Да. Другого способа узнать, что здесь происходит, и происходило раньше, нет. И избавиться от нее, другого способа нет.
- Ладно, понятно. А интересно, как же она то нашла этот тайник?
- Я думаю, что она его не искала. Это ее дом. То есть, ее собственный. Он для нее и был построен.
- Так это было лет сто двадцать назад.
- Ну да.
- И что ты хочешь сказать? Что она – это жена графа Телецкого?
- Думаю да.
- Она живет здесь до сих пор? Но это невозможно! Я не знаю, сколько лет живут вампиры, но это здание считай, постоянно эксплуатировалось все эти годы. Она просто не могла бы остаться незамеченной!
- Я пока ничего не знаю. Я только предполагаю. Делаю выводы из того, что мы сейчас с тобой знаем. Ты рассказывал, что приехал опальный граф. Ссыльный, вроде как, но денег привез огромную кучу. Охранную грамоту от царя показал. Странная охранная грамота. И странная ссылка. Граф может жить, где ему вздумается, а генерал-губернатор должен ему во всем помогать. Только писать о нем нельзя. Как будто его здесь нет.
- Ну да, и правда странная. – Задумался я впервые, хотя всегда находил этому факту совсем другое объяснение.
- Приехал граф с женой и прислугой. Выстроил в горах дом. Ну, очень дорогой дом, если учесть стоимость доставки сюда материалов. Зачем бы ему не построить такой же дом в городе, например? В Кисловодске или Владикавказе. Если ему разрешено жить где угодно в Терской губернии. Зачем тащиться в горы? Не затем ли, чтобы, например, спрятать жену подальше от людей?
- Ну да, и правда…
- Потом. Выстроив дом, стоящий целое состояние, граф живет в нем несколько лет и вдруг все бросает и уезжает в Европу. И питомник свой бросает. Который, мне кажется, был создан только для того, чтобы как-то оправдать поселение в горах. Отдает ключи от дома леснику, предупреждая, что никогда за ними не вернется. Почему же сразу было не уехать в Европу, если он всегда мог? Что такого могло произойти, как ты думаешь, в его затворнической жизни в горах, что толкнуло его на такие перемены?
- Даже не представляю.
- А мне кажется, только какие-то события внутри дома, в семье. И еще обрати внимание, ключи от дома леснику передал не граф, а его слуга. Самих графа и графиню, уезжающими из России, никто не видел.
- И что ты об этом думаешь?
- Могу, конечно, ошибаться. Но мне кажется, никуда граф не уезжал. И произошедшее здесь в самом начале двадцатого века, напрямую связано с событиями, происходящими сегодня. Он прятал жену от людей. И, может быть, прятался сам. Но сам граф не был вампиром. Вспомни, он везде появляется днем, бывает в городах, встречается с генерал-губернатором. И лесничий встречается с ним среди белого дня. Жену же его никто днем не видит. И мы с тобой тоже можем это подтвердить.
Жена графа, графиня из столицы, из высшего общества. И она вампир. Самый настоящий, такой, о которых рассказывают старинные легенды. Она пьет кровь живых и так живет сама. Как это могло получится, мы не узнаем, но возможно выстроим догадку позднее. Давай допустим, что граф любит графиню, любит страстно, не зная о ее сущности. А когда узнает, то прячет от людей и пытается вылечить. Или просто не в силах расстаться с ней. Скрывается с ней в дебрях гор и тратит годы на попытки излечения. Но, в конце концов, сам становится ее жертвой. Слуга, пришедший к лесничему, и рассказавший, что они уехали навсегда в Европу, пока остается загадкой. Мы уже знаем точно, что они никуда не уезжали. Я лично предполагаю, что граф погибает от рук графини – вампира. Слуга, безусловно в курсе всех дел с самого начала, заметает следы. Зачем он это сделал, зачем предал своего хозяина, кто доверял ему безгранично? Кто он был графине и какие мотивы им двигали? Тут я бы предположил, что это могло быть повелением самого графа. И слуга не предает его, а наоборот, выполняет его последнее поручение. Как он скрывает присутствие в доме графини? И почему столько лет она продолжает жить в своем доме, никем не замеченная? Ответы на эти вопросы мы, боюсь, никогда не узнаем, если не доведем все дело до конца и не проникнем в сам тайник. Нам надо досконально обыскать замок. И, если мы ничего не обнаружим до заката, боюсь, нам придется уехать. Оставаться здесь нам будет нельзя, ближайшей же ночью мы можем разделить участь графа. После того, как она поймет, что мы ее ищем, она нас убьет.
Доводы Тимы были невероятно разумными. Высоко в небе светило яркое солнце, значительно разогнав ночные ужасы. Интерес исследователя и желание все же довести работу до конца и, возможно, все же получить свое назначение, о котором столько мечтал, заставили меня согласится.
Мы разделялись, еще раз осматривая все помещения на втором этаже. И также безрезультатно, как и в первый раз, хотя теперь мы внимательно осматривали каждый угол. Один раз я сходил вниз, в ту комнату, где мы спали, и стучал в потолок длинной деревянной жердью. Чтобы понять, какая именно комната сверху, и к какой стене проходит по ночам графиня. К нашему удивлению, сверху была не комната с дверью на балкон, а следующая, с эркером, которую мне досталось осматривать вчера. Она была больше нашей и выходила на угол. Здесь негде устроить тайник в стене, так как все четыре стены на виду. Две внешние углом и их обычная толщина вполне просматривается в оконных проемах. И две внутренние перегородки, чью толщину было также видно сразу. Мы поднимались на чердак, но там все также, лежал толстенный слой пыли и сразу было понятно, что никого живого крупнее голубя тут не бывало очень много лет. Тем более и прятаться тут также было негде. Кроме основной лестницы, ведущей из коридора второго этажа, мы не обнаружили ни одного люка в полу.
С перерывом на перекус, мы обследовали каждый камень в стенах второго этажа. На это у нас ушел почти целый день. Но мы так ничего и не нашли.
Потом, по настоянию Тимы, мы спустились в подвал. Я считал, что это бесполезная трата времени, которого у нас и так мало. Во-первых, попасть в подвал со второго этажа никак нельзя, если не спускаться на первый. А на первом этаже, комнатой ниже, спал все это время я. Во-вторых, я там уже был и ничего подозрительного не нашел.
Подвал в доме был основательный и глубокий, с высокими потолками и стенами, выложенными из крупных камней. В отличие от плит из ракушечника, которыми были выложены комнаты изнутри, привезенных с берегов Каспийского моря, этот камень добывали явно где-то здесь. Серый базальт крупной фракции, грубо отесанный для кладки. Его клали большими блоками, как фундамент для будущих верхних этажей и стены для глубокого, основательного подвала. Вход располагался прямо под парадной лестницей на второй этаж. С обратной ее стороны находилась невысокая, но толстая и массивная деревянная дверь. За ней лестница, изгибающаяся вправо и выводящая в просторное помещение, из которого во все стороны ведут проходы. Видно когда-то, в этих проходах стояли двери. Такие же высокие, массивные и дубовые, как и входная. Оставшиеся брусы коробок, врезанные в каменную кладку, были толщиной сантиметров по двадцать. Но кто-то эти двери давным-давно снял и вынес. А в советские времена на их место не поставили даже дешевых фанерных дверей, наверное, посчитали даже это излишеством. На брусах коробок остались только следы больших, массивных петель, никаких других отметин не было.
Темные проходы вели в просторные помещения, в которых из того же базальта были выложены опорные столбы, поднимающиеся к потолку. По четыре-шесть в каждом помещении. Здесь царила полнейшая темнота, и мы ходили вдоль всех стен с фонарями. Гнилые остатки каких-то огромных деревянных ящиков с проржавелыми железными каркасами, являли собой всю мебель. Видимо в них хранила овощи, фрукты и вообще запасы провизии турбаза. В них было не спрятаться, а больше ничего интересного или подозрительного в подвале не было.
Мы выбрались обратно на первый этаж, и я сразу сказал Тиме, что иду собирать все вещи, нам все равно придется уезжать отсюда к вечеру. Он молча кивнул и, обойдя парадную лестницу, стал подниматься на второй этаж. Пока я таскал свои немногочисленные вещи, оставшиеся в комнате, и складывал в багажник, видел его на балконе. Он ходил туда-сюда, то осматривая стену, та заходя внутрь комнаты. Потом он спустился и стал ходить вокруг дома, осматривая стены с внешней стороны. Закончив, я присел на старую разбитую лавочку у входа и стал за ним наблюдать, поглядывая на часы. Уже было почти четыре. Темнеть будет еще часа через четыре, время пока есть. Но по-хорошему, задерживаться здесь незачем. Мне не хотелось прерывать Тиму, поэтому я решил пока посидеть. Спуститься отсюда до поселка «Эльбрус» на машине, в светлое время можно за часа полтора. Самое время передохнуть и поразмыслить о том, что делать дальше. Представить, например, себе директора, встающего на инвест совете и рассказывающего о том, что здание старинного графского дома использовать для элитного корпуса никак нельзя. Ввиду того, что в нем все еще живет графиня. Спит днем, а по ночам ходит босиком по лесу и ест всякую мелкую живность. Найти ее комнату в доме не представляется возможным, есть опасения в безопасности отдыхающих, поэтому проект предлагаю зарезать. Все встают, аплодируют. А где же твой этот парень, который осматривал дом, фотографировал, презентацию нам тут на три часа делал, какое это превосходное место? Ремонт за копейки, прибыль прям в первом сезоне? Ну, тот самый, что считал проект и убедил нас на участие в тендере и заключить договор аренды на сорок девять лет. Ты его кандидатуру еще предложил туда управляющим. Где он? Пусть идет сюда, давайте его повысим! И выпишем ему хорошую премию!
Конечно, я не могу быть виноватым в случившемся. Никто не может предугадать подобное. Но люди всегда оценивают по тому, что получилось в итоге. И негатив от зря потраченных денег и упущенной выгоды непременно мне аукнется.
Ход моих мыслей нарушил Тима. Задумавшись, я не заметил, как он подошел и сел рядом.
- Тебе не показался подвал маловатым?
- Чего? – Я не сразу сообразил, о чем он говорит.
- Подвал, говорю, не показался маловатым? Вход в него прям под центральным входом в особняк. А он не по центру дома. Помнишь, правое крыло длиннее левого? А в подвале оба крыла одинаковые.
- Честно говоря, не показалось. Я не заметил. Я вообще там с фонариком едва не заблудился. Ну, он может быть и меньше, почему бы и нет?
- Потому, что дом и подвал строились вместе. Построено все добротно и основательно. Тот, кто его строил, не экономил вообще ни на чем. И, раз так, то странно рыть подвал под всем домом, да еще такой глубокий, а в одном крыле сделать его короче.
- Я понял ход мысли. Возможно часть подвала замурована и там расположен тайник, где и скрывается графиня. Но как попадать в подвал со второго этажа, не проходя через первый? Графиня заходит через балкон, проходит через комнату, потом через вторую, которая не примыкает ни к чему. Ты сам видел, что там две внутренние стены и две внешние, так как комната угловая. Нет люка на чердак и в полу тоже нет. А если бы и был, он вел бы в ту комнату, где мы с тобой спали.
- Смотрю, настроение у тебя не самое радостное. Неужели ты решил сдаться?
- Я не вижу, что мы можем противопоставить тетке, которая проходит сквозь стены.
- В том то и дело, что я думаю, она не проходит сквозь стены и вообще она такая же материальная, как и мы с тобой.
- Тогда я просто не знаю, чем можно объяснить ее исчезновение из комнаты на втором этаже, если она такая же материальная, как и мы с тобой. А еще, помнишь как она ночью по отвесной стене? И как она двигалась ночью в лесу?
- Помню. Вот именно, что по отвесной стене. А не вышла просто сквозь стену на первом. А вот ты вспомни, как скрипят по ночам половицы и сыпется труха.
- Может и материальна, я согласен. Но что с этим делать? У нас нет времени решать головоломки.
- Пойдем со мной. Проведем один небольшой эксперимент, это совсем не долго. Если он окажется неудачным – садимся и уезжаем.
Я согласился с ним, и мы снова спускались в подвал, светя себе фонариками. А Тима нес на плече здоровенное полено, найденное неподалеку от входа. Спустившись по лестнице в первое большое помещение, он передал мне свой фонарь и сказал светить обоими и идти впереди. Он пойдет за мной следом, а я должен сначала вести нас к южной стене, а потом к западной. Это было не сложно, светя фонарями вдоль тонких стен перегородок, я быстро подошел к стене огораживающей подвал с юга. Попросив меня просто стоять и светить на стену, Тима подошел к освещенному участку и что было сил, размахнувшись, ударил по нему поленом. После чего, как ни в чем не бывало, взвалил полено обратно на плечо и сказал идти к западной стене. Я развернулся и двинулся на запад. Да, сейчас мне тоже стало очевидно, что подвал короче дома. А еще стало интересно, чем закончится наш эксперимент. Вот и западная стена. Уже не спрашивая, что делать, я остановился и стал светить на участок стены. Тима, также молча, прошел вперед и с размаху влупил по стене поленом. Раздался глухой звук, так отличающийся от звука южной стены. Да, без сомнения, там пустота. Перед нами он, существующий на самом деле, тайник графского дома.
Я едва успевал за Тимой на лестнице, ведущей на второй этаж. Перепрыгивая через три ступени, он несся как на пожар. Мы прибежали в ту самую, угловую комнату, где скрипит по ночам половицами графиня. Даже не осматриваясь по сторонам, Тима забежал в эркер и стал ощупывать боковые стенки без окон.
- А здесь что ты думаешь найти?
- Вход.
- Ты думаешь вход в подвал все таки внутри стены?
- Да. В эркере. Больше ему негде быть. Никто и никогда не догадается, что в угловой комнате на втором этаже, может быть какой-то тайник в стене.
Он осматривал и ощупывал буквально каждый камень и, наконец, лицо его озарилось торжествующей улыбкой.
- А даже зная, где искать, никто бы не нашел, если бы не отполированная рукой за много лет, поверхность ручки. – Добавил он, указывая на блестящую поверхность крайней плиты ракушечника.
Попробовал нажать на нее, но ничего не произошло. Он нахмурился, но тут же снова озарился улыбкой.
- Ну конечно! Кто же так делает? Случайных нажатий быть не должно! – Он светил фонариком выше и ниже отполированного края плиты и что-то искал. Наконец он радостно вскрикнул, указывая на такой же отполированный край плиты у самого пола. Нажал на него ногой и тот поддался, слегка уйдя в стену. Тогда он, не отпуская ногой кнопки, навалился на отполированную плиту выше. Она тоже поддалась, уйдя немного глубже, затем что-то щелкнуло в стене и ее часть, как каменная дверь, висящая на громадных кованых петлях, отодвинулась, открыв неширокий тоннель вниз. Массивная железная лестница, прикрепленная к левой стене, вела куда-то вниз в черноту.
Я пошел первым, светя вниз фонариком, который я держал в зубах. Железные ступени блестели в середине, также отполированные чьими то ногами за много лет. Наверняка теми самыми босыми ногами. И как я не слышал в своей стене шорохов, когда она поднималась и спускалась по этому тоннелю? Хотя какие шорохи она могла издавать, умеющая ходить совершенно бесшумно? Лестница очень добротная и нигде не скрипит, вот я ее и не слышал. А, если бы не сгнили от времени доски перекрытия второго этажа, то и вообще не подозревал бы до сих пор о ее существовании.
Спустившись ниже первого этажа, тоннель раздался в стороны и лестница просто сходила к полу по стене. Добравшись до пола, я отошел на пару шагов, чтобы не мешать спускаться Тиме и, стал осматриваться, светя фонариком в разные стороны. Наверху еще вовсю светило солнце, а здесь царила полнейшая тьма. Из нее выхватывались только фрагменты стен и пола, вымощенного какими-то серыми плитами. Тима спрыгнул рядом со мной.
Вместе мы двинулись вдоль серых базальтовых стен куда-то по широкому коридору. Он быстро вывел нас в какой-то зал. Понять, насколько он широкий мы не могли, наши и без того маломощные фонари за день здорово подсели и просто не доставали до стен. Зато мы высветили впереди, прямо перед нами, большой серый постамент, на котором стоял гладкий белый саркофаг. Переглянувшись, мы поднялись на этот постамент и заглянули внутрь.
Там лежала она, та самая, кого я видел в дверях своей комнаты. Глаза ее были открыты и смотрели прямо на нас, источая лютую злобу…
Мы оба замерли на месте. Мои ноги стали как ватные и едва не подкосились, мне пришлось схватиться за плечо Тимы, чтобы устоять на ногах. Мельком я увидел его лицо в профиль, он выглядел как иллюстрация к фильму ужасов. Выкатившиеся из орбит глаза и приоткрытый рот. Не знаю, как выглядел я, но на ногах он стоял крепче меня, поэтому думаю, еще хуже…
Несколько секунд я ждал неминуемого и бесславного конца. А на что мы надеялись, когда лезли в логово к зверю? Кто вообще из нас решил, что днем она спит и не представляет опасности? Что мы вообще о ней знаем, кроме того, что передвигается она совершенно беззвучно и может лазать по отвесным стенам? Ну, вот сейчас мы и получим сполна за свою беспечность и безалаберность.
Прошло еще несколько ужасных секунд, но ничего не изменилось. Мы продолжали стоять перед саркофагом, подпирая друг друга, а его обитательница смотреть на нас уничтожающим взглядом. Не делая даже попыток подняться или пошевелиться. Наконец, я снова посмотрел на Тиму, он тоже повернулся и посмотрел на меня, едва заметно пожимая плечами и кося глазами на саркофаг. Потом он вдруг рассмеялся и, взявшись обеими руками за голову, сел на постамент, развернувшись спиной к саркофагу и переводя дух вздохом облегчения.
- Она не может встать днем. – Сказал он наконец. – Она не спит, все видит и слышит, но не может ничего сделать.
Мне тоже захотелось сесть на постамент и, с облегчением отвернувшись от этих испепеляющих глаз, я опустился рядом с ним.
- Судя по ее взгляду, нам осталось жить ровно столько, сколько она не может встать.
- Да, безусловно. Мы же обнаружили ее логово. И можем сделать с ней все, что угодно. За одно это нам с тобой конец. И в любом случае она очень постарается сделать так, чтобы мы никому не могли рассказать о том, что видели. Так что нам конец в любом случае.
- А если бежать прямо сейчас?
Он встал и, светя себе фонариком, пошел вокруг постамента с саркофагом. Остановился с противоположной стороны и, светя себе фонариком, стал что-то разглядывать.
- Наверное получится. Но потом лучше не возвращаться.
- А что если самим с ней разобраться, пока не поздно?
- Не уверен, что получится. То, что она лежит без движения днем, вовсе не говорит о том, что мы сможем c ней справится. Это, во-первых.
Он двинулся дальше, обходя и разглядывая саркофаг, и вернулся ко мне с другой стороны.
- Во вторых она нам с тобой ничего плохого не сделала. А сколько раз могла, если бы захотела. Ты, между прочим, вообще был целиком в ее власти несколько ночей.
- Ну да, в общем.
- Она питается зверями в лесу. Никто не слышал про растерзанных туристов в этих краях. В общем, никаких причин на нее нападать, у нас нет. Но, пожалуй, нам и правда лучше уйти отсюда.
Не дожидаясь повторного приглашения, я поднялся и, бросив прощальный взгляд в саркофаг, снова увидел эти злые глаза, смотрящие прямо на меня в упор. Обычные человеческие глаза. Я отвернулся и быстро пошел к лестнице. Поднимались мы, так же как и спускались, я первым, Тима за мной. Отсюда, изнутри, открыть потайную дверь не составляло никакого труда. Весь механизм был виден и посередине выведена массивная ручка, нажимая на которую он приводился в действие. Отходили два язычка замков снизу и сверху, и пружина выталкивала тяжелую дверь наружу. Мы вышли и закрыли ее за собой, услышав тот самый тихий скрежет камней о камни. Механизм был сработан на славу и работал бесшумно даже теперь, спустя сто тридцать лет. Но, несмотря на всю массивность кованых петель, тяжелая каменная дверь со временем провисла и легла плотно на свой каменный порог. Задевая его при закрытии и издавая вот этот самый скрежет.
Из комнаты на втором этаже, мы направились прямиком к машинам. Мы шли, все также молча, я размышлял о том, что буду делать дальше. Подойдя к стоянке, я нащупал в кармане брелок и нажал на кнопку. Машина щелкнула замками и мигнула поворотниками.
- Не, свою оставь, поедем на моей. – Сказал Тима. – Уедем на ночь, завтра днем вернемся.
- Что завтра будем делать?
- Я все обдумал и, наверное, был изначально неправ. Она, скорее всего, просто уйдет отсюда, после того, как мы обнаружили ее убежище. А не станет за нами охотится. Ей хватило столько лет быть замурованной.
- Что? Она была замурована?
- Садись в машину, по пути все обсудим. Едем в город, переночуем у меня.
- Едем.